— Нет, капитан, клянусь душой моей матери. Нет, нет! — воскликнул он.

Хук, улыбнувшись, наклонился и по-отечески похлопал его по плечу:

— Скажи-ка правду, ну же, капитан хочет услышать правду…

Гатлесс упал в объятия к Хуку и зарыдал:

— О да, я действительно так говорил!

Взгляд Хука стал ледяным.

— Ну, хорошо, ты сделал гадость — тогда тебе придется побыть в карцере.

И он презрительно оттолкнул беднягу. Гатлесс с воплями упал на палубу. Пираты тут же схватили его, поставили на ноги и уволокли прочь.

Хук не спеша прогуливался по палубе, а толпа пиратов сгрудилась перед ним.

— Не думайте, что я не слышал, как некоторые шептали: «С Хуком все кончено! Он ничего не может!» — и воображали, что я не слышу этого.

— …или тех, кто сказал: «Этот калека с железякой уже никогда больше не поднимется!» — добавил Сми.

Хук бросил на него уничтожающий взгляд. В стороне неподалеку открыли крышку ящика, похожего на гроб, и затолкали в него все еще скулившего Гатлесса. А затем опрокинули в этот же ящик мешок, в котором были змеи, пауки и многоножки. Хук был доволен, обнаружив, что как только дверца ящика захлопнулась, крики довольно быстро прекратились.

— Посмотрите вокруг, вы, навозные жуки! — сказал он сурово, указывая на останки кораблей у самой кромки воды, которые служили домами. — Посмотрите на трофеи, которые я завоевал для вас, чтобы вы могли жить пиратской жизнью в пиратском городе!

— Это — рай! — воскликнул с воодушевлением какой-то пират.

— Да, не так ли? — Хук ухмыльнулся, — Что за идиоты! Поднимите свое оружие, братья! — неожиданно закричал он. Сабли, дубинки, кинжалы, пистолеты и ружья взмыли вверх. Хук зловеще улыбнулся:

— Гордые пираты, братья, готовьтесь к празднику! Готовьтесь, ибо вам придется убить юность, искалечить радость и задушить невинность в ее вонючей колыбели! Скоро здесь будет Питер Пэн! И когда это случится, я перемелю его кости в пыль и посолю свою еду его остатками. Я сброшу Пэна в самую черную пропасть, в самое глубокое, самое холодное ущелье, я сотру его с лица земли навсегда! — Хук поднял обе руки. — Это будет самая замечательная война, и я выиграю ее!

Он обернулся:

— Заключенных сюда!

Пираты дико закричали, когда с лязгом открылся трюмный люк, заработала лебедка и из темноты потащилась сеть. Сеть медленно раскачивалась и поворачивалась в воздухе, а в ней сидели Джек и Мэгги, все еще в своих пижамках, перепуганные и с широко открытыми глазами. Они пытались справиться с веревками. Джек держал свою бейсбольную перчатку. А у Мэгги в волосах все еще красовался бумажный цветок Тутлса. Пираты пинали детей и глумились над ними, пока наконец сеть не остановилась в воздухе на уровне глаз Хука.

— Привет, детишки! — с ухмылкой поприветствовал он их.

Вдруг сзади началось какое-то волнение, послышались рев и крики. Один из пиратов пробирался сквозь толпу вперед. Хук, раздраженный, повернулся в ту сторону. Плохо одетый, не в меру упитанный, одноногий пират, у которого повязка съехала с глаза и висела почти на носу, отбросил свой костыль и решительно направлялся к нему.

— Джек! Мэгги! Все хорошо! — закричал пират. Он угрожающе поднял палец на Хука. — Это — мои дети! Я — их отец!

Хук выжидал. Пират споткнулся, и его деревянная нога упала. Он пнул ее, повернулся и все увидели, что он здоров. Плащ на нем совсем закрутился. Он косил глазом из-под повязки. И все это вместе со съехавшей треуголкой придавало ему вид плохого подобия вампира. Хук был удивлен. Что это за парень?

— Эй, ты! И ты! — «парень» указал на недоверчиво смотревших Джукса и Нудлера. — Сейчас же отпустите моих детей! Да смотрите поосторожнее! Круглое личико Мэгги поднялось, и глупая улыбка появилась на ее румяных щечках: «Папа здесь!»

Хук толкнул Сми и спросил, а не сумасшедший ли этот человек. А вдруг он бешеный? Потом он посмотрел на сеть, в которой радостно кричали дети: «Папа! Это — мой папа!»

Нет, этого не может быть.

Пираты обступили Питера Бэннинга, который теперь был готов ко всему, отбросив все аргументы здравого смысла и не обращая внимания на яростные протесты Тинк, сидевшей в его шляпе. Его схватили и направили мечи прямо ему в лицо. Он отчаянно, но безуспешно брыкался, пытаясь освободиться, а затем сразу обмяк, как будто только теперь понял, что натворил.

Хук смотрел на Питера. Теперь у него уже не было повязки на глазу и деревянной ноги. Плащ был порван, а кушак развязался. Все, что осталось от костюма, — это только треуголка. А ниже рубашка, жилет и замечательные английские шерстяные брюки. Глаза у Хука загорелись. Могло ли такое быть? Он вышел вперед, глядя на своего пленника, и стал подходить к нему все ближе и ближе, пока они наконец не оказались лицом к лицу.

Хук злорадно улыбнулся.

— Ты? Мой великий и достойный соперник?

Пираты разразились смехом, свистом и гиканьем. Но Хук движением немедленно потребовал тишины.

— Нет, нет, нет, вы посмотрите! Он презирает нас! — сказал Хук. Потом он быстро отступил на шаг, держа крюк и здоровую руку на готове, чтобы предупредить любое нападение. — Вы помните время, когда он украл у меня голос? Помните все эти его штучки? Да, он может выглядеть как пухлый дегенерат, но осторожно, ребята! Питер Пэн — где-то там внутри, и он может вырваться в любую минуту. Как здорово!

Он расчистил от пиратов место для себя, выхватил свою саблю и стал в воздухе наносить и парировать воображаемые удары.

— Отойдите назад, вы отбросы! Смотрите, он постарается улететь! Ну, лети же, Пэн! Ну, давай, я жду! Ха! Глядите на него! Давай, ну, давай! Готовься к смерти!

Он выхватил вторую саблю у рядом стоявшего пирата и кинул ее лезвием вперед своему врагу. Сми быстро пригнул голову. Сабля просвистела мимо и вонзилась в мачту рядом с головой Питера. Пираты мгновенно разбежались, оставив Питера одного.

Питер выглядел сбитым с толку. Он сказал грустным голосом:

— Я не могу бороться с тобой. Я не знаю, как это делается. Я хочу лишь получить обратно своих детей.

Хук прекратил фехтовать и осторожно выпрямился.

— Сми! — завопил он. Его помощник подошел к нему. Хук схватил его за рубашку. — Кто этот самозванец?

— А… а… а, — заикался Сми. Он стал копошиться в бумагах, лежавших в кожанной сумке, которая висела у него через плечо. — Дайте-ка я посмотрю. П-П-Пэн, капитан. Ах, вот они. Документы по усыновлению. Медицинская карта, подтверждение присяжных, справка от зубного врача, свидетельство о рождении, страховка, визитки… Все в порядке, сэр.

— А!!! — рявкнул Хук, как бульдог. — Все это ерунда. Проверь этого жирного негодяя сам. Посмотри одну деталь.

Сми подошел к Питеру, откинул плащ, задрал на нем рубашку и стал рассматривать. Питер с трудом удерживался, чтобы не рассмеяться от щекотки. Но Сми нашел его чувствительное место. Питер отбросил его и опустил рубашку.

— Есть, шрам, капитан, — отрапортовал Сми. — Гипертрофированный. Как раз там, куда вы ударили его во время той истории с Тайгером Лили. Он — Пэн, или я — не я!

Казалось, Хук в это мгновение раздумывал, что было более вероятным из того, что сказал Сми. Потом его лицо налилось кровью.

— Но этого не может быть! Не может этот жалкий, бесхребетный червяк быть Пэном! Это даже не тень Питера Пэна! — Хук удрученно вложил саблю в ножны, и поник головой. — О, как жестоко посмеялась надо мной судьба! — проревел он.

Питер глубоко вздохнул и подошел к Хуку. Тот поднял на него свои погрустневшие глаза.

Питер прокашлялся и сказал:

— Мистер Хук, как джентельмены мы должны постараться внести некоторую ясность в это недоразумение.

— …эту катастрофу, — быстро поправил его Хук.

Питер вздрогнул:

— …которая тем не менее должна быть исправлена.

Хук кивнул головой.

— Это разумно. Я согласен.

Питер выпрямился, такая доверительность со стороны Хука немного ободрила его. Договариваться — это он умел.

— Для меня не может быть ставки выше. Я хочу получить своих детей.